Елена Колядина - Цветочный крест • Потешная ракета
Селение, имевшее совсем не шотландское название Эшвуд, раскинулось под стенами каменной башни – родового поместья некоего Дугласа (впрочем, фамилия владельца не имела никакого значения для дальнейших событий). Это были около полусотни сложенных из дикого камня и крытых соломой домов с очагами, хлевами и огородами, в которых росли бобы, фасоль, горох, лук, репа и брюква. В низине простирались поля ячменя и хмеля, а также нетронутые луга, на которых женщины и дети собирали пряные травы и полудикий чеснок. А ежели бы пройти за соседнюю вершину, то можно увидеть глубокое, холодное и чистое, как хрусталь, озеро под названием Локс-Несс. Известно, что в студеных водах водилась самая лучшая рыба, поэтому, с позволения своего владельца Дугласа, эшвудцы хаживали к озеру на рыболовлю. В каждом доме, не говоря уж о поместье, имелись большие стада овец и коз. В общем, это было суровое, но обжитое место. И то, что случилось, видели несколько сотен человек, так что не было оснований не верить сему рассказу.
На рассвете 23 сентября селение разбудил гул и грохот, шедший с небес. В первый момент все было подумали, что приближалась мощная гроза. Но, вслушавшись, засомневались в громовых раскатах – к звуку примешивалось жужжание, как если бы по небосводу мог лететь рой диких пчел размером с башню сэра Дугласа; а также треск, словно кто-то разрывал ткань небесной сферы. Поскольку у добрых эшвудцев окна на ночь закрывались ставнями, то для озирания явления многие повыскакивали из домов на двор.
Сумеречный небосклон, на котором только-только появилась полоска розового света, был чист – ни одной грозовой тучи, да и вообще каких бы то ни было туч или облачков. Но громогласный шум продолжался. Самая пожилая эшвудка высказала версию, что сие – шум приближающегося дракона: будучи девочкой, она однажды встречалась с ним, когда огнедышащее чудище еле-еле отвадили от деревни, отдав ему на съедение самую красивую девицу и сорок овец. Но не успели эшвудцы попрятать девиц и вооружиться, как на небосводе появилась точка белого огня, которая стремительно приблизилась, повисла на мгновение над деревней, а потом быстро опустилась совсем низко, выметывая огненные хвосты. Это была огромная серебряная ступа, закопченная понизу, из которой вниз летели кометы, разметывая горячим огненным ветром кусты и траву. Все жители так и замерли, как стояли, лишь задрали головы вверх.
– Да ведь это святой Георгий на огненной колеснице! – фальцетом выкрикнул вдруг сельский капеллан.
– Дьявол!
– Христос спускается с небес!
– Дракон! Дракон!
– Палец Господа отвалился и упал с небес! Огненный палец Творца! Как же Он велик, коли один только перст его с дуб величиною?! Сие указующий перст!
Версии зрителей разнились сообразно воспитанию, багажу знаний и количеству грехов.
Тем не менее, мужчины селения, бывшие по роду своему воинственными и задиристыми, отойдя от столбняка, дружно кинулись за оружием. А самый быстрый и кровожадный успел даже выпустить в ступу град стрел. После сего кометные огни прекратили выметываться из ступы, и наступила невероятная тишина. Ступа висела почти над самой землей, на высоте примерно молодого дуба. Встав наизготовку с копьями и топорами, мужчины замерли в ожидании развития событий. В полной тишине, нарушаемой лишь треском нескольких сорок, из бока ступы выдвинулся толстый кол навроде посоха из металла, оказавшийся полой трубой. Из трубы выставились три копья, которые почти беззвучно раскрылись в виде основы для шатра. Затем из одного копья так быстро, что эшвудцы не смогли понять, как это устроено, развернулось белое, переливающееся бледным голубовато-розовым светом полотно. И вновь все замерло.
– Покров Богородицы опустился на нашу землю! – страстно выкрикнула одна из женщин и упала на колени.
– Парус небесной ладьи! – опроверг ее догадку рыжий эшвудец, когда-то ходивший морем.
– О! Господи! Сфера облачная разорвалась, и сие кусок ее!
– Это неба ломоть! Сейчас через прореху посыплются дожди и звезды.
– Обрывок с Млечного пути!
– С Луны люди прилетели! – тонким голосом выкрикнул деревенский дурачок. – Сейчас покажут нам вышитые картины лунного мира.
Но его осадили.
– Что ты мелешь, дурья твоя башка? Луна все время меняет размер, куда же деваются ее жители, когда она обращается в месяц? – логично вопросил один из местных богатеев – мельник. – Разве только сбиваются в кучу? На Луне никого нет, потому что невозможно жить в месте, которое днем и ночью испускает свет. Или тогда можно жить на свече и в костре!
Как и в случае версий о происхождении ступы, недостатка в идеях не было. Каждый выдвигал все новое, самое верное и правдоподобное объяснение сути повисшего над землей белого полотна. Неугомонный рыжий эшвудец в запале навел было еще раз лук, но полотно вдруг пронизалось слабым голубоватым светом, примерно таким, каковой блуждал прошлым летом над могилой местной ведьмы. (Доводы учителя церковной школы, что то были светлячки, не убедили ни одного эшвудца. Учитель – человек заезжий, эшвудскую ведьму не знавал, где ему было поверить, что на ее могилу не то что светлячки, а вороны не решались садиться). Так вот… (Или, как сказала бы Феодосья: «А се…»). Этот голубоватый свет покрыл парус, словно тонким слоем тумана, если бы туман мог быть прозрачным. Зрители молча разинули рты, не зная, что и подумать. И пока они стояли, вытаращив глаза, – час от часу не легче! – холст превратился в движущийся гобелен. Да! Ей! Узоры на гобелене шевелились. От ужаса зашевелились и волосы на головах эшвудцев.
– Чур меня! Чур! – воскликнули многие.
Кто-то крестился, кто-то обводил вокруг себя и детей на земле круг.
И только учитель, хоть и побледнел, но держал критический вид:
– Это оптическое явление! Мираж, какие бывают в пустыне! – убеждал он эшвудцев, хватая их за рукава. – Это научно объяснимое явление!
Но его грубо отпихивали.
– Сие Божественное откровение нам! – воскликнул капеллан.
Наконец, узор прекратил изменять фигуры, и на полотне показалась картина звездного неба. Невидимый провожатый словно с невероятной быстротой увлек за собой зрителей, и их взгляды пролетели сквозь россыпи звезд и приблизились к зеленоватой планиде. Снова появились куски узоров.
– Это словеса! Словеса! – догадался учитель. – Но на каком языке?
Пред взглядами эшвудцев пронеслись высокие белоснежные башни (не менее чем в дюжину раз выше замка Дугласа), стоявшие тесно и в огромном количестве, как если это была сосновая роща, но из башен. Взгляды втянуло в отверстие одной из башен, и внутри нее на фоне переливающегося ковра, явно палестинского, оказался прозрачный сундук, за которым сидел… Сидела? В общем, сидел монстр! Тот урод, которого родила от черта все та же эшвудская ведьма и которого от греха подальше эшвудцы сожгли, был просто красавец по сравнению с сим чужищем.
